Методики по определению лжи существуют с незапамятных времен. Еще в Древнем Китае подсудимому клали под язык рис и зачитывали обвинения — считалось, что если рис остался сухим, у подсудимого от страха разоблачения остановилось слюноотделение и его вина доказана.

Аналогичные способы, основанные на физиологических реакциях, практиковались в Древней Индии, Африке и других странах. Прообраз современного полиграфа появился в XIX веке. Итальянский физиолог Анджело Моссо выяснил, что если человеку предъявлять внушающие страх образы, его сердцебиение становится более частым. Н

а основе этих данных был создан гидросфигмограф — устройство, с помощью которого на диаграмму фиксировались изменения кровяного давления допрашиваемого. В начале ХХ века стало также известно, что при попытке обмана меняется дыхание допрашиваемого. В последующие годы к этим показателям добавилось также сопротивление кожи. В СССР полиграф применялся не слишком широко.

В последние годы существования СССР ряд российских полиграфологов набирался опыта у зарубежных коллег. В 1994 году был подписан приказ МВД России «Об утверждении инструкции о порядке использования полиграфа при опросе граждан», после чего эта методика стала применяться все более и более активно. В XXI веке появилось множество курсов подготовки полиграфологов, а сама услуга по проверке на полиграфе предлагается десятками компаний.

Современные полиграфы регистрируют все те же показатели, что и в прошлом веке — дыхание, сердечно-сосудистую активность и электропроводность кожи. Иногда к ним добавляются датчики тремора, голоса и других показателей, не играющих основной роли.

В начале допроса специалист «калибрует» полиграф, задавая испытуемому вопросы, на которые полиграфолог знает ответ — например, имя и возраст допрашиваемого. Затем идут основные вопросы, во время ответов на которые полиграфолог анализирует изменения в показателях.

Формулировка вопроса подразумевает, что ответить на него можно только «да» или «нет». Чем более значим для конкретного человека вопрос, тем более выраженной будет физиологическая реакция. Полиграф фиксирует выраженность реакции, а вот то, почему вопрос важен: потому что человек сам совершил преступление, потому что по рассказам следователя знает о том, как все происходило, или потому, что он уже полтора года под следствием — это может решить только полиграфолог.

На показатели полиграфа могут повлиять расстройства психики, например, ПТСР или тревожное расстройство, болезни сердца и дыхательной системы, эпилепсия, беременность. Как правило, при подобных состояниях проверка не проводится (если о них известно). Также результаты могут исказить похмелье, прием определенных препаратов, хронический недосып.

Существует множество «народных» способов обмануть полиграф вроде подкладывания под палец ноги кнопки, боль при надавливании на которую будет вызывать фальшивую реакцию, или напряжения мышц, чтобы запутать датчики давления, однако их эффективность не слишком активно исследовалась. Также талантливым актерам приписывается способность обманывать полиграф, вживаясь в образ и искусственно вызывая у себя те или иные реакции.

Специалисты считают, что полиграф бессмысленно пытаться запутать, он и так ошибется — вернее, тот, кто будет интерпретировать результаты.

Так, известный американский психолог и специалист в области поведенческой генетики Уильям Иаконо в Кэмбриджском учебнике «Handbook of Psychophysiology» отметил, что «имеющие отношение к преступлению вопросы не дают адекватного контроля над тем эмоциональным влиянием этих вопросов, которые они могут иметь на испытуемых». Иными словами, даже невиновный подозреваемый может представить себе последствия того, если он будет признан виновным в совершении преступления, когда его допрашивают, и это может повлиять на его эмоции.

Также Иаконо акцентировал внимание на низком качестве работ, которые могли бы подтвердить эффективность полиграфа. «В совокупности, было мало свидетельств, которые бы укрепили научную базу тестирования на полиграфе», — заключил он. Скептично настроен по отношению к полиграфу и профессор Брайденского университета, психолог Леонард Сакс. «Природа обмана такова, что нет надежного способа проверить правильность тестирования. Не существует уникальной физиологической реакции при обмане», высказался он, комментируя самое масштабное исследование достоверности полиграфов, в котором и сам принял участие.

Работа Национального исследовательского совета Академии наук США объемом более 400 страниц позже даже была выпущена в виде книги. Исследование, проводившееся в течение 19 месяцев экспертами в области психологии, инженерии, юриспруденции и другими специалистами, подтвердило давние сомнения в эффективности испытания на полиграфе. Авторы отобрали 57 научных статей, посвященных работе на полиграфе, и тщательно изучили их с точки психологии, физиологических реакций организма, имеющихся статистических данных.

Также большое внимание было уделено дизайну исследования — ученых возмутило, что во многих работах оценивалось лишь несколько факторов, способных повлиять на точность результата тестирования, в то время как в реальности их намного больше. «Поп-культура и СМИ часто изображают детекторы лжи в виде чудодейственных телепатических машин.

Мистика, вместо твердой научной основы окружающая детекторы, сама по себе многое объясняет и говорит о ценности этого прибора. Кроме того, федеральное правительство никогда не занималось всерьез развитием ни одного научного метода обнаружения обмана посредством анализа психологических и физиологических реакций индивидуумов», — говорится в докладе. Как и Иаконо, авторы работы подчеркнули, что работы, показывающие эффективность полиграфа, имеют очень низкий уровень качества. Также, как оказалось, критерии оценки ответов различались в разных агентствах, предоставляющих услугу тестирования на полиграфе.

Кроме того, к искажению результатов может привести некорректная формулировка вопросов. Например, отвечая «да» или «нет» на вопрос вроде «Вы когда-нибудь раскрывали секретную информацию посторонним лицам?», испытуемый может допустить, что действительно когда-то мог это сделать, или же, наоборот, искренне верить, что такого не было, хотя в действительности эта ситуация имела место. «Есть свидетельства, что говорящие правду члены социально стигматизированных групп и те испытуемые, которых считают виновными, могут демонстрировать при тестировании на полиграфе эмоциональные и физиологические реакции, свидетельствующие о лжи», — отметили авторы.

Заключение оказалось весьма неутешительным. Несмотря на длительную историю применения, не набралось достаточного количества данных, свидетельствующих о том, что с помощью полиграфа можно с высокой точностью выяснить, врет человек или нет. Теоретическое обоснование принципа действия полиграфа оказалось слабым и вызывающим много вопросов.

За все время существования прибора не было практически никакого прогресса в исследованиях и технике работы с ним. Дальнейшие перспективы полиграфа, по мнению исследователей, не слишком радужны — если его точность и удастся повысить, то лишь в умеренных пределах. В случае тестирования сотрудников при приеме на работу процент правильно определенной полиграфологом лжи оказался не выше порога случайного угадывания. Несколько лучше оказались результаты при допросе предполагаемых преступников. Однако это не значит, что стоит полагаться на полиграф в суде — так можно сломать жизнь невинному человеку.

Одним из самых известных стал случай американца Флойда Фэя, который в 1978 году был арестован по подозрению в убийстве, которого не совершал.

Суд вынес приговор на основании данных полиграфа. Когда полиция поймала убийцу, Фэй был оправдан. Но до этого он успел подать апелляцию, в которой четверо полиграфологов, изучив те же данные, не нашли свидетельств его лживости. Похожий случай был и в России.

В 2010 году чиновник Минтранса Владимир Макаров был обвинен в сексуальном насилии в отношении своей семилетней дочери — когда девочка попала в больницу, врачи якобы обнаружили в анализе мочи неподвижных сперматозоидов. Макаров по собственной инициативе прошел проверку на полиграфе, однако когда он отказался заплатить солидную сумму денег за расширенное исследование, полиграфолог Игорь Нестеренко передал в Следственный комитет заключение о том, что Макаров совершал сексуальное насилие в отношении дочери. Это послужило поводом для ареста Макарова. При повторном исследовании того же анализа мочи девочки, теперь уже судмедэкспертами, сперматозоиды найдены не были, а у самой девочки оказалась целой девственная плева и не было повреждений наружных половых органов. И ребенок, и родители отрицали возможность сексуальных контактов. Кроме того, на вещдоках не было следов спермы и ДНК отца. Несмотря на это, Макаров был приговорен к 13 годам лишения свободы в колонии строгого режима на основании лишь показаний полиграфолога и комментария детского психолога, сделавшей выводы о возможности сексуального насилия над девочкой по ее рисункам.

Психолог вскоре уволилась, а центр, где она работала, отказался в дальнейшем участвовать в уголовных делах, связанных с сексуальными действиями в отношении детей.